(1905–1981)

Научное творчество А.В. Запорожца – яркая страница в истории отечественной психологии ХХ века. Увы, нынешнему поколению фасилитаторов и коучей такие страницы не очень интересны, так как мало способствуют процветанию их бизнеса. Но в нашей стране каким-то чудом сохранились еще и психологи, для которых история жизни и творчества выдающегося коллеги может служить полезным и поучительным уроком. Посему и сегодня стоит прикоснуться к страницам этой яркой научной биографии и уже с позиций нового века поразмышлять над наследием великого предшественника.

Александр Владимирович Запорожец родился 12 сентября 1905 г. в Киеве в скромной небогатой семье. Было бы, однако, неверно, заключить, будто происходил он из рода обывателей, скорее напротив – мятежников и бунтарей. Дед Запорожца по отцовской линии, ветеран Крымской войны, по возвращении из окопов Севастополя в родную деревню организовал крестьянский сход, на котором призвал соседей присвоить помещичью землю. Закончилась эта инициатива, естественно, каторгой, но много позже, в годы Советской власти была поощрена – дедушка был награжден изрядным земельным наделом под Белой Церковью, где Саша подростком провел немало времени, совмещая посильный крестьянский труд с естественными мальчишескими забавами. Мятежный дух отца унаследовал и один из его 11 детей – Сашин дядя П.К. Запорожец, один из первых соратников В.И. Ленина по «Союзу борьбы за освобождение рабочего класса».

Мать Саши Елена Григорьевна (в девичестве Маньковская) также отличалась характером неспокойным и бунтарским. В Киеве на Рейтерской улице еще сохранился дом, принадлежавший в ХIХ веке семье Маньковских. В 1889 г. этот дом стал явочной квартирой сестер Маньковских, сначала старшей – Анны Григорьевны, члена «Народной воли», а с 1893 г. младшей – Елены Григорьевны – члена РСДРП, учительницы природоведения. В этом доме неоднократно производились обыски, в ходе одного из которых Елена Григорьевна была арестована, а затем сослана на каторгу.

Как это нередко бывает, замужество и рождение ребенка изгнали ветер из буйной головы революционерки и побудили ее вспомнить о своем женском естестве. Тем более что мальчик родился слабым и болезненным, требовал постоянной заботы и ухода. Благодаря самоотверженности матери Сашу удалось поставить на ноги, и о мучительных недугах детства можно было забыть. Даже туберкулез, для избавления от которого мать ценой невероятных усилий возила сына на морские курорты, отступил, не оставив следа.

В 15-летнем возрасте у будущего психолога неожиданно проснулась страсть к театру. Совсем юным он поступает в театральное училище и еще будучи студентом выделяется ярким талантом характерного актера. Подающего большие надежды молодого артиста заметил знаменитый украинский режиссер Лесь Курбас и пригласил в свой театр «Березиль». Позже, уже будучи психологом, Запорожец не раз встречался с бывшими коллегами по «Березилю», которые не переставали сетовать, какой актер оказался потерян для театра. Но эти годы своеобразного ученичества наверняка не прошли даром – нельзя не признать, что для настоящего психолога известный артистизм является большим достоинством.

Уже на склоне лет, в 1981 г. Запорожец написал для сборника воспоминаний о Лесе Курбасе очерк о своем первом, театральном учителе. Это небольшое сочинение многое проясняет насчет его последующего профессионального выбора. Запорожец пишет: «Мне представляется достойной пристального изучения, оригинальной и глубокой по своему психологическому содержанию идея «перетворенного руху» («превращенного движения»). А.С. Курбас предлагал актеру прежде всего сосредоточиться на содержании своей роли и спектакля в целом, осмыслить его и вчувствоваться во внутренний мир изображаемого героя, вжиться в ту систему отношений и обстоятельств, в которой герою предстоит действовать, осмыслить общественную значимость его переживаний и поступков. Вместе с тем он считал необходимым развить у актера способность расслабиться, снять мышечную напряженность, избавиться от власти штампов, жестко зафиксированных и прагматически направленных «орудийных» действий, ограничивающих «степени свободы» человеческой моторики, побуждая ее звучать подобно эоловой арфе в унисон с внутренней симфонией дум и переживаний изображаемой личности. Таким образом, выдвигалась новая и, с моей точки зрения, очень продуктивная концепция актерской выразительности, в каких-то отношениях сходная с той системой научных понятий о живом человеческом движении, которая разрабатывается в современной психологии». В эту систему понятий Запорожец внес неоценимый вклад.

Далее он пишет: «Курбас своей идеей строительства философского театра, утверждением того, что творчество актера и режиссера должно строиться не на голой интуиции, а на сознательном отношении к изображаемым событиям, на глубоком понимании их внутреннего смысла, пробудил во мне, может быть, сам того не подозревая, интерес к психологии, к научному познанию внутреннего мира человека, к исследованию возникновения его мыслей и эмоциональных переживаний, процесса становления его личностных качеств. Все это побудило меня в конце концов уйти из театра, поступить во 2-й Московский университет и заняться изучением психологии. Я стал учеником знаменитого советского психолога Л.С. Выготского… Обнаружилось, что, несмотря на глубокое различие между моей предшествующей актерской и последующей научной деятельностью, между ними существует какая-то внутренняя связь и то, что раньше постигалось интуитивно, теперь должно было стать предметом объективного экспериментального изучения и концептуального осмысления».

Таким образом, А.В. Запорожец пришел в психологию с уже сложившимися интересами и своими проблемами. Здесь, на новом поприще, в новой среде он поистине нашел себя. Ибо какая это была среда! Еще в 80-е годы Б.В. Зейгарник горько иронизировала: «В наши дни каждый – сам себе Выготский». В 20-е Выготский был самый настоящий! В тесный круг его учеников и последователей и вошел Запорожец.

Атмосфера поисков, господствовавшая в театральном искусстве (да и вообще в искусстве) в те годы, наложила на будущего ученого глубокий отпечаток. По словам супруги Запорожца Т.О. Гиневской, первыми его учителями помимо Курбаса были В. Мейерхольд и С. Эйзенштейн. Под их влиянием и складывалась его программа психологических исследований и стратегия ее реализации. Поэтому вовсе не случайно во второй половине 20-х гг. Запорожец стал учеником и последователем именно Выготского, а не других, в то время значительно более известных психологов, таких, как П.П. Блонский, К.Н. Корнилов, Г.Г. Шпет, у которых ему также довелось учиться во 2-м МГУ. Не случайно, что Выготский направил именно Запорожца в студию Эйзенштейна для планирования и организации совместных исследовательских работ, которым, к сожалению, не суждено было осуществиться.

Дальнейшая, теперь уже научная, судьба Запорожца была неразрывно связана со школой Выготского. Поначалу ее составляли пять студентов одного курса – помимо Запорожца, это были Л.И. Божович, Л.С. Славина, Н.Г. Морозова, Р.Е. Левина, – а также двое старших, но тоже еще очень молодых ученых – А.Р. Лурия и А.Н. Леонтьев (вскоре к ним присоединился приехавший из Ленинграда Д.Б. Эльконин). Впрочем, о старшинстве, да и вообще о возрасте тут приходится говорить очень условно. Выготский был старше самого молодого своего ученика – Запорожца – всего на 5 лет. Может быть, благодаря такой возрастной близости скорее и легче сплачивался этот научный коллектив, так много сделавший для развития психологической науки в нашей стране.

Еще в студенческие годы Запорожец начал работу лаборантом кафедры психологии Академии коммунистического воспитания им. Н.К. Крупской, которой заведовал А.Р. Лурия. В 1929 г. Запорожец участвовал в экспедиций на Алтай, проехал свыше 1000 километров верхом по горным тропам от селения к селению. Целью экспедиции являлось изучение зависимости между особенностями умственного развития ребенка и социально-культурными условиями с точки зрения «теории культурно-исторического развития». Результаты экспедиции послужили материалом для первой печатной работы молодого исследователя – «Умственное развитие и психические особенности ойротских детей».

В 30-е гг. Запорожец вошел в состав харьковской группы психологов во главе с А.Н. Леонтьевым. Совместно с Леонтьевым и под его руководством он выполнил ряд работ по проблемам возникновения и развития психики в филогенезе. Вместе с Леонтьевым он сформулировал широко известную ныне гипотезу о происхождении психики и возникновении чувствительности. Основной смысл гипотезы в том, что возникновение чувствительности и появление ориентировочной реакции возможны лишь в ситуации активного действия в поисковой ситуации. Сам Запорожец начал самостоятельные исследования в области детской психологии, а затем возглавил кафедру психологии Харьковского государственного педагогического института и руководил ею вплоть до начала Великой Отечественной войны.

В этот первый период самостоятельной научной деятельности основное внимание Запорожец уделял изучению генетической связи между внешней, практической, деятельностью ребенка и развитием его внутренней, психической, деятельности. С этой точки зрения было подвергнуто изучению развитие детского восприятия, мышления, воображения.

Первые исследования детского восприятия Запорожец вместе с сотрудниками (Д.М. Арановская, О.М. Концевая, К.Е. Хоменко и др.) начал в середине 30-х гг. Предметом исследований было восприятие сказок, басен, детских спектаклей, иллюстраций к художественным произведениям. Анализ формирования эстетического восприятия у детей дошкольного и младшего школьного возраста привел Запорожца к заключению о наличии в этом процессе выразительных движений детей, выполняющих функцию «содействия» героям произведений, когда ребенок становится как бы участником происходящих событий. Данный цикл исследований позволил Запорожцу ввести в психологию понятие действия восприятия.

В 30-е гг. А.В. Запорожец выполнил большой цикл исследований по развитию детского мышления. Первоначально было показано, что этот процесс основан на практических обобщениях, возникающих у ребенка при решении сходных практических задач и состоящих в переносе способа действия, сформировавшегося при решении одной задачи, на другую. Вопреки мнению таких авторов, как В. Штерн и Ж. Пиаже, ребенок дошкольного возраста способен разумно и последовательно рассуждать, делать выводы, если он опирается на достаточный опыт действий с предметами. Обобщенный опыт таких действий с предметами составляет основу и для усвоения детьми значений слов, приобретения речью планирующей функции при последующем решении практических задач. Изучение значения практической деятельности для развития мышления легло в основу кандидатской диссертации Запорожца «Роль элементов практики и речи в развитии мышления ребенка» (1936). В цикле этих исследований отчетливо выступила идея о том, что действие, а не значение, как полагал Выготский, является исходной единицей анализа мышления.

Анализируя мышление, Запорожец искал вместе с тем критерий интеллектуальности действия. Он отдавал себе отчет в том, что наличие разумного содержания еще не обязательно должно быть связано с разумной интеллектуальной формой, ибо хотя форма и содержание едины, но они не тождественны. И действительно, со стороны внешнего наблюдателя, например, формы инстинктивного поведения могут восприниматься как в высшей степени разумные. Запорожец искал критерий интеллектуальности в изменении формы, строения деятельности, и прежде всего действия. В статье «Действие и интеллект» он отмечал, что «интеллектуальное действие даже в простейших случаях двухактное в том смысле, что одно действие служит целью для другого… Действие, бывшее раньше единым, как бы раскалывается на две части – теоретическую и практическую: осмысление задачи и ее практическое решение».

Такое структурное расчленение интеллектуального действия и выделение смысловых и функциональных различий между его структурными компонентами, или актами, которое было осуществлено Запорожцем в конце 30-х гг., подготовило почву для более широкого обобщения, сделанного им в послевоенные годы. Оно касается строения человеческой деятельности и состоит в выделении внутри любого акта деятельности ориентировочной и исполнительной частей.

На основе обобщения этих исследований Запорожцем была подготовлена докторская диссертация, защита которой должна была состояться в июле 1941 г. К несчастью, диссертация и все материалы исследований харьковского периода погибли от фашистской бомбы, попавшей в дом, где жил Запорожец.

В годы Великой Отечественной войны ученый работал в госпиталях над восстановлением работоспособности верхних конечностей у раненых бойцов Красной Армии. Психолого-физиологические основы содержания и методов функциональной двигательной терапии изложены им в написанной совместно с А.Н. Леонтьевым книге «Восстановление движений» (1945). В процессе реабилитационной работы с ранеными нередко отмечались случаи, когда выполнение отдельных трудовых или спортивных задач, направленных на достижение предметной цели, лишь внешне изменяло движения, но не вело к перестройке их внутренней организации, оставляло субъекта безразличным к их цели. Причиной этого было отсутствие резервов совершенствования функциональной системы движений, содержащихся в их внутренней организации. Наблюдения и специальные исследования позволили Запорожцу сделать вывод о том, что внутренняя моторика связана с личностными установками человека, мотивами его деятельности, определяющими его отношение к ситуации. Впоследствии Запорожец включил во внутреннюю моторику образ ситуации и образ действия в этой ситуации. Нет никакого сомнения, что постановка проблемы развития широкой системы внутренней моторики непосредственно связана с собственным опытом актерской деятельности Запорожца. По сути дела, в этом цикле исследований он открывает новую главу психологии, которая впоследствии будет им обозначена как «моторика и личность».

В послевоенные годы Запорожец возглавил лабораторию психологии детей дошкольного возраста Института психологии АПН РСФСР и направил работу коллектива на анализ процесса формирования у дошкольников различных типов двигательных навыков, которое рассматривалось в качестве модели овладения любыми новыми видами поведения. Обнаружилось, что усвоение любых новых действий начинается с обследования детьми условий выполнения задания, после чего следует само выполнение. При этом решающую роль всегда играет первое, ориентировочное, звено. От того, насколько планомерно и полно ребенок обследует ситуацию, выделяет в ней существенные для выполнения задания моменты, зависит успешность выполнения действия, легкость и быстрота его усвоения. Поэтому наиболее эффективным способом обучения новым действиям является организация взрослым полноценной ориентировки ребенка в задании.

Факты, установленные в руководимых Запорожцем исследованиях, позволили ему прийти к выводу, что внутренние формы ориентировки происходят из ее внешних форм, сами психические процессы есть не что иное, как ориентировочные действия, выполняемые во внутреннем плане. Было показано, что в основе любого познавательного процесса лежат практические действия, в частности, что восприятие и мышление являются системой свернутых перцептивных действий, в которых происходит уподобление основным свойствам предмета и, за счет этого, формирование перцептивного или мыслительного образа.

Результаты изучения ориентировочных компонентов деятельности детей в процессе усвоения новых действий были обобщены Запорожцем в докторской диссертации, защищенной в 1958 г., и изложены в монографии «Развитие произвольных движений» (1960).

Гипотеза о психических процессах как интериоризованных формах ориентировочных действий положила начало исследованиям, проведенным Запорожцем, его сотрудниками и учениками, начиная с середины 50-х гг. в Институте психологии АПН РСФСР и затем в Институте дошкольного воспитания АПН СССР, директором которого он являлся с момента его основания в 1960 г. до последних дней жизни. В этом цикле исследований произошел как бы возврат к проблематике харьковского периода: закономерностям развития восприятия, мышления, эмоций. Однако это был возврат на новой основе. Изучению подверглись содержание и структура тех видов ориентировочных действий, которые обеспечивают реализацию указанных психических процессов на разных этапах их развития, и закономерности перехода с этапа на этап.

Один из основных результатов исследований – создание теории развития детского восприятия путем формирования и совершенствования перцептивных действий. В основе теории лежит разработанное Запорожцем учение о процессах восприятия как о системе выполняемых человеком специфических перцептивных действий, направленных на обследование предметов и явлений действительности, выявление и фиксацию их внешних свойств и отношений.

Одновременно с изучением развития восприятия Запорожец исследовал развитие детского мышления. В ряде выполненных под его научным руководством работ были подвергнуты детальному анализу различные виды мыслительных действий, складывающиеся на протяжении дошкольного возраста. Особое внимание уделялось наиболее характерным для детей-дошкольников видам мышления – наглядно-действенному и наглядно-образному. Изучались особенности формирования действий мышления на различных этапах раннего и дошкольного детства, закономерности и условия перехода от наглядно-действенного к наглядно-образному и к словесному, рассуждающему, мышлению, возможности формирования у детей обобщенных представлений о закономерностях окружающей действительности. В исследованиях был установлен характер тех общественно выработанных средств, овладение которыми происходит в ходе развития наглядно-образного мышления ребенка и позволяет ему строить обобщенные представления. В качестве центрального вида таких средств выступают наглядные модели, передающие отношения вещей и явлений.

В последние годы жизни Запорожец сосредоточил внимание на изучении одного из самых сложных и малоизученных в психологии вопросов – вопроса о происхождении и природе эмоций. Это работа продолжается его учениками и сотрудниками. Эмоции рассматриваются Запорожцем как особая форма отражения действительности, при помощи которой осуществляется коррекция поведения. Отражение действительности в форме эмоций – это «пристрастное» отражение; в ходе его создаются особые эмоциональные представления, выделяющие и часто преувеличивающие особенности объектов, ситуаций, представления, которые определяют их смысл и ценность для ребенка.

В новом свете выступили причины зависимости, существующие между формированием психических процессов и их качеств и практической деятельностью. Ведь именно в процессе развития практической деятельности ребенок учится ориентироваться в условиях ее выполнения, у него складываются новые виды ориентировочных действий, а следовательно, возникают новые психические действия.

А.В. Запорожец умер 7 октября 1981 г. Сплоченная им команда соратников и единомышленников еще несколько лет продуктивно работала над развитием его идей – вплоть до расформирования в 1992 г. прежде всемирно известного Института дошкольного воспитания. Увы, в исполнении формулы «до основанья, а затем…» первая часть нам всегда удается лучше второй – институт позднее был воссоздан в реорганизованной форме, но многие бывшие сотрудники Запорожца, не принявшие новых веяний, туда уже не вернулись. Многие из них нашли себя в работе Центра «Дошкольное детство» при Московском департаменте образования. Вскоре после его организации Центру было присвоено имя А.В. Запорожца.

Прекрасный педагог и организатор, человек редких душевных качеств, А.В. Запорожец воспитал несколько поколений психологов Московского государственного университета. Многим запомнились слова, не раз сказанные им о психологии: «Много есть наук полезней, но лучше нету ни одной». Те, кто слышал это из его уст, поверили этим словам навсегда.

Проблема ощущений и восприятий принадлежит к числу важ­нейших проблем в психологии. Ее изучение имеет весьма суще­ственное теоретическое значение, поскольку в каждом сенсорном акте обнаруживается генетическая связь материального и иде­ального, происходит, по выражению В. И. Ленина, «превраще­ние энергии внешнего раздражения в факт сознания». Вместе с тем исследование ощущений и восприятий весьма актуально в практическом отношении. Непосредственное, чувственное отра­жение действительности составляет основу для формирования мыслительных процессов. Поэтому разработка психологических проблем сенсорного воспитания является необходимым условием повышения уровня умственного развития подрастающего поко­ления. Играя столь важную роль в умственном воспитании, раз­витие сенсорных процессов имеет вместе с тем весьма сущест­венное значение для совершенствования практической деятель­ности субъекта, ибо, как указывал еще И. М. Сеченов, «всякое целесообразное действие регулируется чувствованиями» и для его управления требуются сложные механизмы «обратной афферентации» С. К. Анохин), «сенсорной коррекции» (Н. А. Бернштейн) и т.д. <...>

С точки зрения общей теории управления и регулирования эта проблема может быть обозначена как проблема изучения формирования и функционирования информационных систем жи­вых организмов. <...>

Под деятельностью информационной системы мы понимаем не работу отдельных органов или частей организма, непосредст­венно связанных с получением и переработкой информации, а информационный аспект деятельности организма в целом, кото­рый отличается от энергетического, исполнительского и других аспектов. Соответственно изучение деятельности информацион­ных систем предполагает анализ определенных сторон деятель­ности всего организма в определенных условиях внешней среды.

Отмеченный выше подход к проблеме необходимо отличать от такого физиологического исследования, которое направлено на изучением механизмов последовательного преобразования раз­дражения в периферических рецепторах, в промежуточных ней­ронах и на более высоких этажах центральной нервной системы. Эти преобразования (сенсорное кодирование и перекодирование информации) осуществляются при выполнении как простейших, так и наиболее сложных информационных актов, но они не объ­ясняют и не могут объяснить специфики восприятия как более высокой формы отражения действительности. Само собой разу­меется что и эти более высокие, психологические формы переработки информации производятся при посредстве определенных физиологических механизмов.

Однако здесь мы имеем дело с физиологическими механизмами особого рода, с механизмами высшей нервной деятельности, которые осуществляют целенаправленное поведение живых су­ществ и сами формируются под влиянием условий этого поведе­ния, «обусловливаются» ими. Организм, или, правильнее было бы сказать, субъект, живет в определенном окружении, и, для того чтобы сохраняться как система, он должен приспосабливать­ся к окружению или менять его, брать из окружения энергию и информацию.

Для того чтобы создаваемые модели могли регулировать по­ведение, они должны быть предметными, адекватно отражающие, условия задачи. Для перцептивных моделей, которые стро­ит информационная система, характерно непрерывное соотнесе­ние модели с оригиналом в самом процессе ее построения. Пер­цептивные модели строятся как модели предметные. <...>

Функция информационных систем состоит в регуляции и об­служивании поведения поэтому адекватность создаваемых моде­лей задачам и точность опознавания объектов и ситуаций пред­ставляет собой один из важнейших признаков, характеризующих информационную систему. Вторым таким признаком является вре­мя построения моделей и время опознавания, совершающегося на основе уже построенных моделей. <...>

Вначале построение модели требует специальных действий и представляет для организма специальную задачу. По мере по­строения эта модель постепенно приобретает функции регулятора поведения. При дальнейшем обучении и тренировке эта модель выполняет функцию регуляции исполнительских действий все бо­лее и более совершенно. Этот процесс психологами издавна опи­сывался как процесс автоматизации действий и навыков, а выра­ботанные и заученные способы поведения назывались машинооб-разными действиями или автоматизмами. Такого рода автомати­зация наблюдается не только в сфере практических действий, но также и в сфере перцептивных, мнемических и интеллектуальных процессов... Переход от системы развернутых действий по построе­нию концептуальных моделей к непосредственно исполнительным действиям, в осуществлении которых видимым образом отсутству­ет деятельность по построению моделей, представляет собой од­но из средств повышения оперативности психических процессов.

После появления кибернетики и теории информации стали довольно распространенными сопоставления особенностей пси­хического образа, в частности перцептивного образа, со свой­ствами более элементарных информационных процессов, проте­кающих на непсихическом уровне. Однако в такого рода сопо­ставлениях преобладает сведение информации к ее количествен­ному определению.

Наряду с таким строго формальным и чисто количественным пониманием информации в кибернетике наметился другой, качественный или структурный подход к проблеме. Так, Н. Винер указывает, что сигналы сами являются формой модели и орга­низации. Он считает сенсорный образ частным видом информа­ции, при посредстве которой осуществляется управление чело­веческими действиями. Вследствие того что информация в сущ­ности представляет собой определенную организацию состояний ее носителя, являющуюся моделью ее источника, организм или управляющая система получает возможность использования сиг­налов для приспособления к качествам этого источника и их из­менению. <...>

Выявленные экспериментальными исследованиями качества образа восприятия: предметность, целостность, структурность, константность - позволяют отнести этот образ к типу сигнала изображения, поскольку в последнем воспроизводятся свойства элементов изоморфных множеств и отношения между этими эле­ментами.

Каково же происхождение этих образов и каким путем они приводятся в соответствие с объективной действительностью?

Согласно традиционной неврологической схеме конечным суб­стратом сенсорных процессов является корковое звено анали­заторов, где якобы и происходит преобразование нервных про­цессов в психические образы. Однако, в нервной системе происхо­дят лишь распространение или преобразование нервного процес­са, и каким путем может произойти его превращение в идеаль­ный образ, остается совершенно непонятным. Это и приводило к ложной альтернативе: либо к признанию знаковой природы ощу­щений и восприятий, либо к полному отказу от их естественно­научного объяснения.

Решающий шаг в преодолении такого рода ложных концеп­ций был сделан советскими психологами, которые, исходя из сеченовского понимания рефлекторной природы сенсорных про­цессов, начали рассматривать восприятие как своеобразное дей­ствие, направленное на обследование воспринимаемого объекта и на создание его копии, его подобия. Таковы исследования роли «уподобляющихся» предмету движений руки и глаза в формиро­вании перцептивного образа (А. Н. Леонтьев и др.). <...>

Рецепторные аппараты представляют собой, как известно, трансформаторы энергии, или кодирующие устройства, осуще­ствляющие перевод внешних воздействий в нервный код. Таким образом, воспроизведение исходных состояний раздражения ре­цептора не может создать подобие изображения объекта. <...>

Для включения объекта в систему человеческой активности необходимо выйти за пределы ее физиологического описания и рассмотреть ее психологически как внешнюю деятельность субъ­екта, направленную на приспособление к действительности или на целесообразное ее изменение. Последняя включает в себя объ­ект со всеми его специфическими особенностями как свой собст­венный органический компонент.

Глубокие соображения по этому поводу мы находим у Гегеля, который указывал, что если растение, взаимодействуя с объек­том, разрушает последний, превращая его в самое себя, то бо­лее высокая форма жизни характеризуется тем, что животное в процессе Деятельности использует объект, оставляя его самим собою. Есть основания полагать, что именно в предметном харак­тере деятельности живых существ лежит ключ к пониманию про­исхождения восприятия как предметного изображения, как обра­за объекта. <...>

Вследствие множества степеней свободы окружающих объек­тов по отношению, к воспринимающему субъекту и бесконечного многообразия условий их появления они непрерывно изменяют свое обличье, поворачиваются к нам различными сторонами.

Иначе говоря, ни один сенсорный импульс, ни одно раздраже­ние рецептора само по себе не может однозначно определить возникновение адекватного образа восприятия. Здесь необходима коррекция, исправляющая неизбежные ошибки и приводящая ко­пию или модель в соответствие с оригиналом.

Однако если такого рода модель будет материализована лишь во внутренних процессах организма (в состояниях рецепторов или коркового ядра анализатора), то сопоставление копни с ори­гиналом, наложение одного на другое окажется невозможным и, таким образом, требуемая коррекция не сможет осуществиться.

Следовательно, нужна экстериоризация отражательного про­цесса, которая и происходит в виде перцептивных действий, упо­добляющихся своей внешней формой воспринимаемому объекту и сопоставляющихся с особенностями этого объекта. К эффекторным компонентам этих действии относятся движения руки, ощупывающей предмет, движения глаза, прослеживающего ви­димый контур, движения гортани, воспроизводящие слышимый звук, и т. д. Во всех этих случаях создается копия, сопостави­мая с оригиналом, и сигналы рассогласования, поступая в нерв­ную систему, могут выполнить корригирующую функцию по от­ношению к образу и, следовательно, к практическим действиям. Таким образом, перцептивное действие представляет собой свое­образное саморегулирующееся действие, обладающее механизмом обратной связи и подстраивающееся к особенностям исследуемо­го объекта.

В качестве основного предмета нашего исследования мы вы­деляем систему перцептивных действий, осуществляемых субъ­ектом в процессе практической деятельности. С помощью этих действий субъект ориентируется в окружающей действительнос­ти, отражает те ее свойства, которые необходимы для приспособ­ления к ней, для решения жизненных задач, стоящих перед ним. Поэтому процессы восприятия нельзя рассматривать вне реаль­ной жизни организма, не анализируя задач, стоящих перед ним. Последнее очень существенно, так как задачи, решаемые организ­мом в процессе приспособления, определяют те предметы и их свойства, которые необходимо выделить для осуществления того или иного акта поведения; равным образом они детерминируют и способы выделения этих свойств. <...>

Как показывают экспериментальные данные, перцептивные действия выступают в своей развернутой внешней форме на ран­них ступенях онтогенеза, где наиболее очевидно обнаруживается их структура и их роль в формировании образов восприятия. В ходе дальнейшего развития они претерпевают ряд последователь­ных изменений и сокращений, пока не облекаются в форму мгно­венного акта усмотрения объекта, который был описан предста­вителями гештальтпсихологии и ошибочно принимался ими за исходный, генетически привычный.

Этим объясняется принципиальное значение генетического ис­следования для выяснения природы восприятия, ибо изучение раз­вития перцептивных действий может вскрыть их действительное строение и их роль в отражении действительности.

Так, например, в развитых формах восприятия трудно про­вести четкие грани между действиями обнаружения, различия и идентификации; в генетическом исследовании это оказывается возможным.

Вопрос о различиях между этими действиями достаточно серь­езный, так как разные уровни восприятия - достояние не только определенного возраста, не только стадии в развитии восприя­тия. Каждая последующая ступень своим появлением не отме­няет предыдущую. Иными словами, в структуре развитого вос­приятия есть место для каждого из действий, складывающихся в процессе развития. Однако они могут существенно отличаться от своей первоначальной формы. Для выяснения степени этих отли­чий необходимо сочетание генетического и функционального ис­следования.

В изучении перцептивных операций и действий могут быть использованы также данные филогенеза. У живых существ наблю­даются информационные системы, работающие на разных уров­нях. Среди них есть такие, которые работают на низшем уровне, с минимальной переработкой информации, поступающей через сенсорные каналы, и существуют такие, которые осуществляют несколько стадий такой переработки. Можно полагать, что не­которые особенности сложных перцептивных действий, имеющих место в последнем случае, могут быть поняты при анализе ис­ходных форм, встречающихся на более низких этапах филоге­неза.

Говоря о перцептивных действиях, мы не можем не коснуться вопроса о входящих в их состав движениях (в частности, движе­ний рецепторных аппаратов) и роли этих движений в формиро­вании образа восприятия. Очевидным является факт тесной, орга­нической связи между ними; обыденное сознание часто не разли­чает их, отождествляет движение и действие. Однако на самом деле они не тождественны. Психофизиологии нормальной и пато­логической моторики широко известны факты компенсации, заме­щения одних движений другими при выполнении одних и тех же действий. Возможно движение «без действия», например, при конвульсиях, эпилептических припадках и т. д., когда реакции мышечной системы лишены целенаправленного характера. Воз­можно и действие без движения в случае, например, умственного действия, которое производится в идеальном плане, в плане пред­ставления.

Вместе с тем существует необходимая связь движения и действия и последнее, по крайней мере в своей исходной фор­ме - в форме внешнего материального действия, обязательно включает в себя моторные компоненты. Для того чтобы понять природу связи этих двух процессов, необходимо учесть основные качества действия, которые, согласно А. Н. Леонтьеву, заключа­ются в целенаправленности и предметности. Действие всегда предполагает известное целесообразное преобразование (реаль­ное или мысленное) внешней предметной ситуации. Связь дей­ствия с движением определяется той функцией, которую послед­нее выполняет в такого рода целенаправленном акте. Ориентиро­вочные движения рецепторных аппаратов не составляют в этом отношении исключения... эти движения играют решающую роль в формировании перцептивного образа.

Похожая информация.

Александр Владимирович Запорожец (12 сентября 1905, Киев, Российская империя — 7 октября 1981, Москва) — психолог, действительный член АПН СССР, доктор педагогических наук, профессор.

Окончил педагогический факультет2-гоМГУ. Профессор кафедры общей и прикладной психологии факультета психологии(1966-1970).В Московском университете читал курс лекций «Детская и педагогическая психология».

Основатель Института дошкольного воспитания АПН СССР. Академик АПН СССР.

Награжден орденами Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, медалями.

Область научных интересов: основы общепсихологической теории деятельности в онтогенетическом аспекте. Раскрыл роль практических действий в генезисе познавательных процессов (восприятии, мышлении и др.); выдвинул теорию перцептивных действий, на основе которой впоследствии была разработана система сенсорного воспитания. Занимаясь исследованием произвольных действий ребенка, выявил значение ориентировочной деятельности в регулировании поведения. В последние годы жизни разрабатывал теорию эмоций как особого звена смысловой регуляции деятельности. Внес большой вклад в общую и генетическую психологию, в психологию дошкольников.

Тема кандидатской диссертации: «Роль элементов практики и речи в развитии мышления ребенка». Тема докторской диссертации: «Развитие произвольных движений».

Книга посвящена проблемам развития познавательных процессов в раннем и дошкольном детстве.

Она представляет собой первую часть коллективной монографии «Психология детей дошкольного возраста», подготовленной сотрудниками лаборатории психологии детей дошкольного возраста Института психологии АПН РСФСР.

В этой книге обобщены и подвергнуты теоретическому обсуждению результаты многолетних исследований нашей лаборатории, трудов других советских авторов, а также работ ряда зарубежных психологов.

скачать Возрастная психология

Александр Владимирович Запорожец (12 сентября 1905, Киев, Российская империя — 7 октября 1981, Москва) — психолог, действительный член АПН СССР, доктор педагогических наук, профессор.

Окончил педагогический факультет2-гоМГУ. Профессор кафедры общей и прикладной психологии факультета психологии(1966-1970).В Московском университете читал курс лекций «Детская и педагогическая психология».

Основатель Института дошкольного воспитания АПН СССР. Академик АПН СССР.

Награжден орденами Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, медалями.

Область научных интересов: основы общепсихологической теории деятельности в онтогенетическом аспекте. Раскрыл роль практических действий в генезисе познавательных процессов (восприятии, мышлении и др.); выдвинул теорию перцептивных действий, на основе которой впоследствии была разработана система сенсорного воспитания. Занимаясь исследованием произвольных действий ребенка, выявил значение ориентировочной деятельности в регулировании поведения. В последние годы жизни разрабатывал теорию эмоций как особого звена смысловой регуляции деятельности. Внес большой вклад в общую и генетическую психологию, в психологию дошкольников.

Тема кандидатской диссертации: «Роль элементов практики и речи в развитии мышления ребенка». Тема докторской диссертации: «Развитие произвольных движений».

Книги (4)

Избранные психологические труды. Том 1. Психическое развитие ребенка

Том «Психическое развитие ребенка» содержит работы по трем тематическим разделам: «Развитие восприятия», «Развитие мышления» и «Проблемы развития психики», в которых представлены теоретические и экспериментальные исследования формирования психических процессов в деятельности ребенка; выявлена роль практической деятельности — примат реальных действий ребенка по отношению к его психическому развитию.

Избранные психологические труды. Том 2. Развитие произвольных движений

В томе публикуется монография «Развитие произвольных движений», содержащая материалы изучения формирования у детей дошкольного возраста различных типов двигательных навыков как модели овладения навыками, новыми видами поведения.

Эта работа является значительным вкладом в психологическую теорию строения деятельности. В том включены также отдельные главы, из совместной с А.Н.Леонтьевым работы «Восстановление движений».

Психология действия

Вступительная статья Л.А. Венгера, В.П. Зинченко.

В настоящий сборник трудов А. В. Запорожца вошли некоторые его работы, ранее опубликованные в двухтомнике «А.В. Запорожец. Избранные психологические труды. — М.: Педагогика, 1986».

К данному изданию составлены единые именной и предметный указатели, а также список литературы.

Книга предназначена для психологов, педагогов и студентов, готовящихся к психолого-педагогической деятельности.

Данный сборник включает в себя статьи по вопросам психологии ребенка-дошкольника, ставшим уже классическими. Первое издание книги давно является библиографической редкостью. Авторы статей известнейшие отечественные психологи: А.Н.Леонтьев, А.Р.Лурия, Д.Б.Эльконин, А.В.Запорожец, Л.И.Божович и другие. Сборник предназначен для дошкольных работников, психологов, родителей, всех, кто интересуется психологией.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Имена авторов статей, вошедших в данный сборник, -А.В.Запорожец, А.Н.Леонтьев, А.РЛурия, Д.Б.Эльконин -предполагают обращение к наиболее значимым проблемам психологической науки, анализ наиболее острых вопросов. Маленький по объему, сборник поражает объемностью заложенных в нем идей. В статьях, посвященных вопросам психологии ребенка дошкольного возраста, раскрываются.основания одного из наиболее значимого в отечественной психологии подхода к развитию - подхода, разработанного в научной школе Л.С.Выготского. Эти основания и сейчас вызывают живейший интерес и острейшие дискуссии, как при обсуждении сугубо теоретических проблем, так и при построении образовательных практик.

Авторы сборника пишут, что их работы посвящены "...развитию конструктивной и игровой деятельности ребенка-дошкольника, ... вопросам развития мышления, памяти, речи в дошкольном возрасте..." Самое же существенное то, что все представленные исследования направлены на построение единой концепции развития ребенка, на анализ специфики развития на этапе дошкольного детства. В основе данной концепции лежат основные положения теории Л.С.Выготского, учениками которого были большинство авторов данного сборника.

Не случайно сборник посвящен анализу особенностей развития ребенка-дошкольника. Именно этот возраст наиболее выразительно и явно проявляет основные проблемы, развития психики, здесь начинают закладываться многие существенные для всех последующих периодов новообразования.

Одна из основных проблем, к рассмотрению которых обращаются авторы сборника, - это проблема развития. Развитие понимается как последовательность переходов от одной качественной ступени к другой. Содержание подобных переходов проявляется в основных новообразованиях (Л.С.Выготский) каждой возрастной ступени. Подобные новообразования носят целостный характер, они перестраивают психику ребенка в целом и только проявляются в отдельных функциях и отдельных поведенческих актах. Таким образом, вслед за Л.С.Выготским, авторы реализуют подход к анализупсихики ребенка, . который можно назвать целостно-генетическим. Этот подход рассматривает развитие через смену наиболее значимых, существенных для развития единиц, интегрирующих все остальные изменения. В таком случае психика рассматривается как некоторое целостное, системное (по Л.С.Выготскому) образование, развитие которого перестраивает все структурные компоненты.